— Авария случилась в три часа две минуты 6 ноября 1986 года, о чем мне сразу же сообщили, — рассказал «ФАКТАМ» 77-летний Владимир Желиба (работавший в то время председателем Кировоградского облисполкома), один из немногих свидетелей катастрофы, которого удалось разыскать по прошествии стольких лет. — Когда моя служебная машина двигалась из Кировограда к месту трагического происшествия возле станции Користовка и нас обгоняли кареты скорой, которые спешили на помощь пострадавшим, я даже не мог представить весь масштаб аварии.

После того как машинисты… уснули, неуправляемый криворожский поезд взрезал стрелку, въехал на чужой путь и помчался навстречу донецкому.

 — Место катастрофы выглядело ужасающе, — продолжает Владимир Желиба. — Столбы пыли, смятые в гармошку вагоны, откуда доносились крики о помощи. Один локомотив наехал прямо на крышу другого. Я еще подумал: «Какой же силы должен быть удар, чтобы многотонная махина взлетела кверху!» Пассажиры донецкого поезда практически не пострадали. Весь удар на себя приняли первые вагоны криворожского. Я увидел машиниста поезда «Киев — Донецк». Это был худенький парень лет двадцати семи. Он весь трясся и не мог вымолвить ни слова.

Машинист локомотива «Кривой Рог — Киев» был старше, лет сорока пяти. Невысокого роста, крепкий. Он производил впечатление профессионала. Я подумал, что ошибся машинист донецкого «Уголька», ведь он намного моложе, а значит, и неопытнее. Но когда стали разбираться, оказалось, что «дончанин» не виноват.

Поезд из Кривого Рога в ту ночь вели Александр Галущенко и его помощник Василий Шишка. Галущенко работал в локомотивном депо имени Т. Г. Шевченко Шевченковского отделения Одесской железной дороги с 1980 года.

Перед рейсом машинисты должны полноценно отдохнуть. Но выяснилось, что у Шишки, жившего в частном секторе, за день до этого заболела корова. Он целые сутки возился с животным и в рейс отправился невыспавшимся.

Сначала поезд вел сам Галущенко, затем он доверил управление своему помощнику, чтобы тот прошел практическую обкатку (Шишке вскоре предстоял экзамен на право управления электровозом). Вскоре машинист задремал. Через некоторое время… уснул и его помощник, не отдохнувший от хозяйственных дел.
Неуправляемый поезд не остановился на запрещающий сигнал светофора, взрезал на станции Користовка стрелку и въехал на второй путь, на маршрут встречного скорого поезда Ь 38 «Киев — Донецк» под названием «Уголек».

 — На участке оба поезда появились одновременно, — вспоминала дежурная по станции. — Диспетчер дал команду первым пропустить скорый донецкий. Я стала вызывать машиниста другого поезда: «Машинист 635 (под этим номером шел криворожский), пассажирский, следовать до маршрутного светофора станции Користовка!» И так два раза. Еще по-украински спросила: «Чуєте мене, чуєте?» Тот молчал, хотя должен был остановиться и подтвердить получение приказа. Когда я пыталась вызвать машиниста в третий раз, внезапно загорелись все лампочки на диспетчерском пульте, а из рации раздался истерический крик…
«Тормоза сработали. Но было поздно»

 — Шестого ноября в час ночи мы отправились со станции имени Тараса Шевченко, — рассказывал во время следствия помощник машиниста поезда «Киев — Донецк». — Примерно в три часа ночи подходили к станции Користовка. Когда на светофоре на секунду загорелся желтый, я сразу же доложил машинисту: «Входной — желтый!» Машинист сбросил скорость примерно до 50 километров в час. Маршрутный светофор мы проследовали со скоростью около 40 километров в час. Я заметил, что с третьего пути на станцию заходит поезд, и, чтобы не слепить друг друга, переключил прожектор на тусклый свет. При подобном «скрещении» поездов на станции Користовка, если встречный поезд принимается на третий путь, то свет его прожектора должен немного отклониться. Но свет в сторону не уходил. Это могло означать только одно: второй поезд мчится навстречу!

Я применил экстренное торможение. Тормоза сработали. Но было поздно. Произошло лобовое столкновение.

 — Дело шло к 7 ноября, празднику Великой Октябрьской социалистической революции, — вспоминает 44-летняя жительница Кривого Рога Татьяна. — Поезда были забиты. Люди ехали в гости к родным, многие просто на экскурсию в столицу. Я ехала до Смелы, в село к мужу. Осталась жива только потому, что полка, упавшая на меня в момент катастрофы, уже была без пассажира. Ведь всех людей мгновенно разбросало по вагону…

 — На место происшествия прибыли два пожарных расчета и три отделения горноспасателей, — рассказал «ФАКТАМ» бывший командир 51-го Александрийского горноспасательного отряда 63-летний Василий Радашев. — Больше всего пострадал первый общий вагон криворожского поезда, в который набилось 138 человек, в основном, студентов. А вот в почтовом вагоне этого поезда, который находился между локомотивом и общим вагоном, два охранника уцелели чудом, лишь получили ранения. О них совсем забыли, пока они криками не напомнили о себе.

 — Спасатели никак не могли добраться до зажатого в искореженном вагоне мужчины, — продолжает рассказ Владимир Желиба. — Несчастный кричал: «Добейте меня!» Потом я узнал: мужчину вытащили и ему удалось выжить.

Возле первого вагона криворожского поезда, откуда достали больше всего трупов, бегал какой-то полураздетый пассажир. Он держал в руках пачку сигарет «Прима», которую стал мне показывать. Срывающимся голосом мужчина говорил: «Представляешь, браток, если бы не вышел в тамбур покурить, меня бы уже в живых не было!»

Помню 12-летнего мальчика, которого вытащили живым и внешне без единой царапины. Ребенка в поезд посадили родители в Кривом Роге, а в Киеве его должны были встречать родственники. Мальчик сказал, что его зовут Коля Бондаренко. «Дядя, менi хочеться плакати, але я не буду. В мене всерединi все болить…» И так он мне в душу запал, что я попросил узнать, в какую больницу его отвезут, потом навещал мальчика пару раз. Как-то приезжаю, а мне говорят: «Умер Коля». Оказывается, его очень сдавило во время аварии и организм ребенка не выдержал.

Трупы выносили из вагонов десятками. На железнодорожной станции Знаменка стоял холодильник-рефрижератор, и все тела мы размещали в холодильной камере. Документов и вещей при погибших не было. Приходилось искать хоть какие-то зацепки, чтобы сообщить родным. Среди груды металла спасатели разыскивали уцелевшие сумочки и чемоданы. По вещам и документам пытались понять, кому они принадлежат. Многие вещи были повреждены, но в то же время попадались совершенно целые очки, стеклянные банки с едой и бутылки с молоком. Нашли даже сохранившуюся бутылку вина. Ее вез с собой парень, который ехал на могилу отца. Парень погиб. А траурный венок и бутылка вина уцелели.

«Личность женщины определили по троллейбусному билетику в кармане халата»

 — Широко оповещать о таких катастрофах в те годы было не принято, — продолжает мой собеседник. — Это усложняло опознание тел с помощью родных, которые сразу бы приехали на место происшествия. Поэтому личности погибших зачастую устанавливали по ничтожным данным.

Лицо и тело одной женщины были страшно повреждены. Сумочки при ней не нашли. Она переоделась в поезде и спала в одном халате. После безуспешных попыток определить ее личность кто-то заметил, что на халате есть маленький карманчик. В карманчике нашли уцелевший билет на троллейбус и поняли, что женщина из Днепропетровской области. Это помогло найти ее родных.

Я постоянно докладывал о ситуации в Киев. Оттуда прибыл Секретарь ЦК Компартии Украины Яков Петрович Погребняк. Он помогал решать вопросы, которые находились в компетенции столичного руководства. Мы принимали и размещали родственников раненых и погибших пассажиров, обеспечивали им психологическую помощь. За счет государства приобретали и новую одежду умершим. Одной девушке купили свадебный наряд. Она как раз ехала в армию к жениху в Чехословакию выходить замуж.

Дело взяла под свой контроль Генеральная прокуратура СССР. Его расследовали в рекордно короткие сроки. Материалы предварительного следствия составили 11 томов. Страна о случившемся не узнала — в это время громко праздновали 69-ю годовщину Октябрьской революции, и все газеты дружно печатали доклад Егора Лигачева «Курсом Октября, в духе революционного творчества».

Газета «Известия» и московская газета «Гудок» — центральный орган профсоюза транспортников кратко упомянули о трагедии лишь… в декабре 1986 года, не афишируя масштабы катастрофы. «Через три часа всем пострадавшим была оказана медицинская помощь, через пять часов открыто движение поездов», — скупо сообщили журналисты, чьи действия в те годы строго регламентировались цензурой. Таким образом, одна из самых крупных железнодорожных катастроф советского времени попросту осталась «незамеченной».
Может быть, поэтому, через много лет, когда я пыталась разыскать потерпевших и свидетелей этой трагедии, люди недоумевали: «Катастрофа? Ничего об этом не знаем!» Лишь бывший глава Кировоградского облисполкома Владимир Желиба (он закончил свою карьеру на посту Чрезвычайного и Уполномоченного посла Украины в Республике Беларусь, ныне пенсионер, живет в Киеве) заметил: «Это будет первая серьезная публикация. Никто эту тему раньше не исследовал».

 — Дело о крушении поездов рассматривал Верховный суд УССР на выездном заседании, — рассказал ректор Национальной школы судей, бывший председатель Верховного суда Украины профессор Василий Маляренко. — Процесс был открытый. Подсудимые признали свою вину полностью. Машинист поезда рассказал, что, доверив управление электровозом своему помощнику, действительно его не контролировал, не назвал показаний сигналов входного, повторительного и маршрутного светофоров, не слышал таких показаний от своего помощника, при въезде на станцию Користовка потерял бдительность, задремал и допустил проезд на запрещающий сигнал. Помощник машиниста в суде показал, что, приняв от машиниста управление электровозом, также не называл показаний сигналов светофоров, не слышал о показаниях и от машиниста, не разбудил его, а вскоре сам уснул и проехал на запрещающий сигнал.

Приговор огласили 27 декабря 1986 года. Машиниста поезда «Кривой Рог — Киев» приговорили к 15 годам лишения свободы, его помощника, учитывая, что на иждивении мужчины находятся двое малолетних детей, — к 12 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима.

Одесская железная дорога выставила гражданский иск лицам, признанным виновными в аварии, на сумму почти в 400 тысяч рублей. Верховный суд Украинской ССР посчитал возможным удовлетворить иск частично и взыскать с подсудимых в равных долях 348 645 рублей. Позже решением Пленума Верховного суда УССР эта сумма была уменьшена.

На форумах железнодорожников в интернете я неожиданно нашла интересную информацию.
«Вот версия того события, которой придерживались все машинисты и руководство депо Шевченко, — пишет посетитель форума «Крушение по станции Користовка ОДЖД». — Впервые я ее услышал спустя где-то полтора суток после крушения.

38-й скорый «Киев — Донецк» шел с опозданием. Дежурная решила, что успеет принять 635-й криворожский, и сделала маршрут ему. Об этом свидетельствует включенный на некоторое время желтый входной сигнал для 38-го. Дальше на подходе к станции появился донецкий поезд. Старые машинисты помнят, что это был один из тех скорых, за задержку которого хорошо «давали по шапке». Забыв про криворожский 635-й, дежурная переделала маршрут (то есть перевела стрелки тому поезду, который приближался первым. — Авт.), чтобы принять уже 38-й. Таким образом, красный загорелся перед самым носом у 635-го.
Конечно, машинист криворожского поезда не имел права передавать управление на станции помощнику. И будь он за пультом сам, возможно, молниеносно бы отреагировал и успел сбить пять-семь километров скорости, уменьшив тем самым масштаб трагедии.

После столкновения дежурная по станции пыталась броситься с моста, но ее вовремя удержали. Позже дежурный связист, сжалившись над женщиной, у которой было трое детей, отмотал счетчик переключений сигналов. Все стало выглядеть так, вроде бы бригада 635-го проигнорировала красный свет.
После крушения в депо понаехало много экспертов из московских институтов, абсолютно ничего не смыслящих ни в реальном движении, ни даже в инструкциях. К отцу подходил один из них с просьбой проконсультировать по такому простому вопросу: «Имел ли право машинист передавать на станции управление помощнику?» На основании заключения этих «экспертов» виноватой сделали бригаду криворожского поезда.
Спустя лет десять после крушения (к этому времени машинист 635-го успел отбыть наказание и лет пять проработать мастером), отец в разговоре с ним совершенно на другую тему как бы между прочим спросил: «Расскажи, пожалуйста, как дело было, спал или нет?» На что собеседник ответил: «Нет». Врать ему не было смысла, времени много прошло, почти все уже об этом забыли…»

«ФАКТЫ» попытались узнать, насколько эта версия соответствует действительности, разыскав машиниста поезда «Кривой Рог — Киев» Александра Галущенко, которому сейчас 70 лет. Но говорить он отказался: «Не хочу ворошить прошлое. Я и так еле успокоился. Зачем опять это дело поднимать?»

 — Считаю, что суд не выяснил всю правду до конца, — поделился с корреспондентом «ФАКТОВ» друг машиниста Галущенко, один из железнодорожников-ветеранов, попросивший не называть его имени. — И выбрали просто стрелочников. На самом деле на скамье подсудимых сидели не все виновные. Их было гораздо больше. Дело расследовали, на мой взгляд, как-то уж очень поспешно. Следствие длилось полтора месяца, суд — три дня. Как будто торопились поскорее отрапортовать. О чем говорить, если только началось следствие, а Галущенко уже знал, что ему планируют дать 15 лет? Столько и дали. Из них он отсидел семь в колонии общего режима в Изяславе Хмельницкой области, откуда ушел на условно-досрочное освобождение за хорошее поведение.

После тюрьмы его взяли на работу в депо в механический цех, где он работал бригадиром, а оттуда ушел на пенсию. Насколько мне известно, семья неоднократно ходатайствовала о пересмотре дела, но все ходатайства были отклонены. О произошедшем Александр никогда не говорил. А мы, его приятели, не поднимали эту тему.

 — Его помощник тоже вернулся на работу на станцию Користовка?
 
 — С помощником машиниста Шишкой, который вел поезд, в последний раз Галущенко виделся в зале суда. Они сидели в разных тюрьмах и больше не встречались. После освобождения помощник уехал домой, кажется, в Александровку Кировоградской области. Больше у нас на станции он не появлялся.
P.S. Когда верстался номер, неожиданно раздался звонок. «Я думал несколько ночей, — сказал Александр Галущенко. — Вы знаете, я согласен рассказать, как все было…»

Для пополнения архивов редакции «ФАКТЫ» просят откликнуться участников и свидетелей катастрофы, у которых есть фотографии пассажиров, ехавших в криворожском поезде, и снимки с места аварии. Писать по адресу: krupina@facts.kiev.ua

Лариса КРУПИНА, «ФАКТЫ»