— Увидев меня в эфире, мама чуть в обморок не упала, — вспоминает Юлия. — Ведь она этого ничего не знала. Я ее берегла. Потом многие мне говорили: «Зачем ты решила открыться?» Как зачем?! В одном только Кривом Роге я нашла несколько человек, которым ошибочно поставили диагноз ВИЧ. А сколько их по всей стране! Ведь это чьи-то сломанные судьбы, семейные трагедии! В этих сюжетах я не так о себе рассказывала, как хотела дать понять другим людям: полученный диагноз — это не приговор и не повод для самоубийства. Возможно, спасение рядом. Просто пойти и сдать еще раз анализ. Но — в другой лаборатории.

«Очнулась от крика: «Дура, куда ты лезешь под колеса?!»

— В начале июня 2007 года я встала на учет в женскую консультацию роддома № 2, — рассказывает Юлия. — Потом уехала с мужем на море. Возвращаюсь, а бабушка говорит: «Медсестра три раза звонила, чтобы ты пришла на прием». Я и пришла. Заведующая женской консультацией сообщила: «Мы у вас в июне брали кровь для анализа на ВИЧ. Результат положительный…» А я весело так ей отвечаю: «Так это ж хорошо!»

Врач посмотрела на меня как-то странно и стала втолковывать, что не совсем хорошо. Только спустя несколько минут до меня начало доходить, ЧТО произошло. Очевидно, в этот момент я так поменялась в лице, что врач поспешила сообщить: «У нас есть СПИД-центр, и там работает Лилия Федоровна (имя изменено. — Авт.), которая занимается такими, как ты. Нужно поехать к ней и встать на учет. А чтобы тебе не было так тяжело, вот адрес организации, где оказывают психологическую помощь больным СПИДом…»

Потом юристы Всеукраинского совета защиты прав и безопасности пациентов, куда я обратилась за помощью, мне объяснят ситуацию. В женской консультации должны были не оглашать мне диагноз как окончательный, а направить в центр СПИДа, чтобы взять еще один анализ крови и установить точный диагноз и стадию ВИЧ, если он есть. И лишь затем — назначить лечение. Кроме того, врач женской консультации должна была сказать о диагнозе наедине, а не в присутствии акушерки. И, наконец, она была обязана оказать мне психологическую помощь на месте, а не «выпихивать» в общественную организацию помощи больным СПИДом. Ведь я была в таком шоке, что чуть не погибла по дороге.

Шла, не видя ничего. Очнулась, только когда резко завизжали тормоза и какой-то мужик закричал: «Дура! Куда ты лезешь под колеса?!» Смотрю — вокруг меня машины, а я в середине этого потока. Слепая и глухая от ужаса.

В общественной организации меня попытались успокоить. А у меня мысль: «Как ни утешайте, результат один…» Но слез не было. Все словно закаменело внутри. Девушка-волонтер даже похвалила: «Вы так хорошо держитесь! Молодец. СПИД — это же не конец света. У нас, правда, были такие, что из окон выбрасывались. А одна женщина, узнав диагноз, пришла домой и повесилась…»

Стали рассказывать, что мне надо будет принимать какие-то сильные лекарства до конца беременности, что после родов не позволят кормить ребенка грудью, чтобы он не заразился через молоко. Я чуть сознание не потеряла. «Боже, — думаю. — Первый ребенок. Я так его хотела! И что теперь? Сколько проживу я? Сколько он? Как рассказать родным обо всем этом? Если промолчать, то как объяснить, почему я не кормлю грудью? Начнут же заставлять пить чаи и настои всякие, чтобы прибывало молоко. А я им: «Чаек ваш, бабушка, не поможет, потому что у меня, извините, СПИД»?..

— Тут зашел какой-то мужчина-волонтер, — вспоминает моя собеседница. — И говорит: «Может быть, еще разочек сдадите тест? У нас есть экспресс-тесты на ВИЧ. У вас вообще-то где кровь брали?» Отвечаю: «Во втором роддоме, а результат анализа подтвердила лаборатория киевского института имени Громашевского». Помню, он еще рукой махнул: «Да… Если Киев подтвердил, не надейтесь! Ошибки здесь быть не может…»

Сейчас жалею, что сразу ему поверила и упала духом. Надо было сделать тот экспресс-тест. Хоть капелька надежды какая-то появилась бы! Может, тогда так тупо и покорно не пошла бы на лечение…

«Я должна была вынашивать малыша, зная, что его скоро не станет»

— По дороге домой, — продолжает Юля, — все думала: «Откуда этот ВИЧ взялся?» Конечно, у нас с мужем у каждого была до свадьбы личная жизнь. Но как бы мы узнали, кто из нас, когда и от кого заразился? И потом, это же не обязательно незащищенный секс. Болезнь можно подхватить и в кабинете стоматолога, и даже, говорят, во время маникюра, если инструменты нестерильные.

Я решила о диагнозе сообщить только мужу, остальных родных не волновать. Он, спасибо ему, меня поддержал, глупых вопросов не задавал. Хотя мог ведь повернуться и уйти. Зачем ему больная жена и больной ребенок?

Мы стали читать всю литературу о СПИДе, которую нам дали в центре. Поразила информация: если даже оба супруга больны, заниматься сексом без презерватива нельзя. Насколько я поняла, в таком случае мы будем «перезаражать» друг друга, наши иммунитеты будут угнетаться еще больше, течение болезни ускорится, и мы быстрее умрем. Когда я это читала, у меня на нервной почве начиналась рвота. Но самый главный вопрос, конечно, был: «Что делать с ребенком?»

Если бы это был не первый малыш и срок был бы меньше, я бы что-то сделала, хотя я противница абортов. Но у меня ведь была первая беременность, седьмой месяц. Я должна была вынашивать малыша, зная, что его… скоро не станет. Если окажется, что я его заразила. Это меня сломило совсем.

Три недели не выходила из дома. Всерьез думала о том, жить мне или нет? Потом решила: «Если Бог дал мне жизнь, я не имею права ее у себя отбирать. А тем более у ребенка, который может оказаться здоров». И 19 сентября 2007 года пошла становиться на учет в центр СПИДа.

Мне назначили лечение зидовиром и сказали еще раз сдать кровь. Потом оказалось: они должны были сначала проверить анализ, а потом уже назначать лечение!

Я сдала анализ 21 сентября. Муж — 28-го, и его результат оказался ВИЧ-отрицательным. В наших отношениях наметилась трещина. Он ничего не говорил, но я видела недоверие в его глазах. Все чаще в доме вспыхивали скандалы, я не выдерживала, рыдала. Тем не менее у меня забрезжила безумная надежда. Вдруг… и у меня ничего нет? Но если мужу ответ пришел через неделю (очевидно, анализ делали на месте, в самом центре), то свой я ждала целый месяц, поскольку его отсылали на проверку в Киев. Сейчас думаю: что стоило врачам центра СПИДа проверить мою кровь у себя? Получили бы результат через неделю, заподозрили бы ошибку и отменили бы лечение.

И вот целый месяц ожиданий и моих нервных звонков в лабораторию. Все это время я лечилась: пила таблетки. Когда позвонила в очередной раз, мне сказали: «Ответ пришел. У вас… все нормально» — и бросили трубку. Я подумала: «Или я сошла с ума, или они что-то перепутали…» Тут же перезвонила. «Да, все хорошо!» — подтвердили мне. Я поехала, забрала результат. Захожу к врачу Лилии Федоровне. Она на меня набросилась: «Ты почему не приезжаешь за таблетками?» Я ей: «Так ведь у меня отрицательный анализ! Снимайте с учета». Она опешила. Потом говорит: «Извини, но снять с учета не могу. Нужен еще один тест». 26 октября я опять сдала кровь, и 5 ноября пришло подтверждение: СПИДа у меня нет!

«От радости я чуть руки врачам не целовала»

— Как же врачи объяснили происшедшее? Зачем назначали лечение, не проведя диагностику как следует?

— Да никак они не объясняли! А я в тот момент ничего и не спрашивала. Была так рада, что чуть руки им не целовала. Правда, потом спросила у одной из работниц центра СПИДа: «Как же мой анализ, который я сделала в женской консультации 2-го роддома, мог оказаться положительным?» А та и говорит: «В центр СПИДа стекаются результаты со всех больниц, и такое часто бывает…» Представляете? Хотя вполне допускаю, что в женской консультации анализы просто перепутали. Тут медсестра тянет у меня кровь из вены, тут болтает с кем-то, тут кофе пьет, рядом сорок пробирок… Может, мой номер не на ту пробирку и прилепила. А результат чужого анализа потом объявили мне.

— Сколько вы приняли таблеток?

— 95 штук. Пять таблеток осталось. Рожала я в том же втором роддоме, где стояла на учете в поликлинике. Роды прошли нормально. Но вот малыш… Ему поставили диагноз: синдром гипервозбудимости. Он корчился и сутками кричал. Я поначалу старалась справляться своими силами. К врачам не обращалась, настолько я их боялась после того, что они сделали со мной. Думала: «Еще искалечат ребенка! Лучше от них держаться подальше». Я, конечно, тогда была «темной» в медицине и даже не подозревала, что существует такая отрасль, как неврология. Что в похожих случаях ребенка, наоборот, нужно как можно чаще консультировать у врачей.

Когда я решилась-таки пойти к специалистам и они признали, что у малыша серьезные проблемы, до меня только тогда стало доходить, почему. Ведь сколько всего я пережила в последние месяцы беременности из-за ошибочного диагноза. А это лечение от ВИЧ, которого у меня не было?! На словах медики говорили, что состояние ребенка могло быть вызвано продолжительным стрессом во время беременности. Но только одна врач рискнула зафиксировать это в медицинской документации.

Решила обращаться в суд. Но на тот момент была беременной вторым ребенком и подумала: «Надо подождать, чтобы не подвергаться стрессу во время беременности и на этот раз». Малыш, тоже мальчик, появился на свет здоровым. Я его родила в мае 2009-го, а в августе уже начала собирать документы для суда.

На мои запросы в роддом и центр СПИДа получала отписки. Копии документов не выдавали. Некоторые пришлось получать через суд. Если какие-то документы предоставляли, то весьма выборочно. Зато в оригинале обменной карты, которую удалось вытребовать, красовалась реклама лекарственных препаратов, что, оказывается, запрещено Законом Украины «О рекламе». Но самым сложным было получить официальное заключение врачей, что стресс от ошибочного диагноза и принятие зидовира могли повлиять на возникновение у ребенка серьезных неврологических проблем. Мне сказали: «Конечно, могли. Но доказать это вам будет практически невозможно».

— Второго июня 2011 года Жовтневый суд Кривого Рога вынес решение отклонить иск Юлии к коммунальному учреждению «Городской роддом № 2» и областному коммунальному учреждению «Криворожский центр профилактики и борьбы со СПИДом» о возмещении морального ущерба, — говорит глава юридического департамента Всеукраинского совета защиты прав и безопасности пациентов Ольга Скорина, которая представляла интересы Юли на суде. — Причем суд признал, что Юле все-таки был причинен вред. Сделав вывод, что не по вине ответчиков. Но суд так и не установил, по чьей вине!

— Ответчики предоставили какие-то доказательства правомерности своих действий? — спрашиваю у Ольги Скорины.

— Каких-либо надлежащих доказательств — нет. Представитель роддома, где Юля встала на учет и сдала анализ крови в первый раз, в суде иск не признал и ограничился лишь устными пояснениями. При этом заявил, что анализ крови… просто не мог быть перепутан работниками их лаборатории, поэтому вины роддома в этой ситуации нет. Центр СПИДа, в свою очередь, тоже не признал иск, заявив, что его действия были «правомерны, в полном соответствии с требованиями действующего законодательства». Также центр СПИДа заявил, что зидовир не мог повлиять на мать и вынашиваемого младенца.

Но даже в инструкциях к этому лекарству указаны множественные побочные эффекты, такие как задержка развития, неврологические заболевания и даже риск онкологии. Беременных женщин при лечении зидовиром должны предупреждать о всех возможных последствиях. Этого никто не сделал.

Посчитав решение суда отклонить иск Юли к криворожским медикам необоснованным и незаконным, 14 июня мы подали апелляцию. Я как представитель истца убеждена: ответчики грубо нарушили законодательство Украины в проведении тестирования на СПИД. Главное из нарушений — постановка на учет в центр СПИДа на основании ошибочного анализа и, соответственно, противоправное назначение лечения, которое создало опасность для здоровья матери и ребенка, причинило немало душевных страданий Юле и ее семье.

Разговор с врачами оказался коротким.

— Центр СПИДа не комментирует данное событие, — сообщила мне секретарь приемной позицию руководителя Криворожского центра СПИДа Леонида Кругленко.
Главный врач второго роддома Нина Бобровник хоть и поговорила со мной лично, но на вопрос, почему в женской консультации не взяли повторный анализ на СПИД, как это предусмотрено процедурой, не ответила.

— У вас есть решение суда. В нем — официальная точка зрения роддома. Комментариев больше не будет.

Юля настроена бороться до конца.

— Знаете, я почему-то часто думаю о той женщине, которая, услышав диагноз ВИЧ, пришла домой и повесилась. А вдруг она была здорова? И медики просто ошиблись, как и в моем случае? И еще интересует, чей же все-таки анализ присвоили мне? Если пробирки перепутали, получается, что женщина, сдавшая кровь в женской консультации 2-го роддома в июне 2007 года, не знает, что она больна ВИЧ?..

Лариса КРУПИНА

ФАКТЫ